Ходжа Ахмед Яссауи – выдающийся мыслитель, один из столпов нашей духовности, который внес огромный вклад в утверждение ислама во всем тюркском мире, отмечал президент Касым-Жомарт Токаев. Глава государства призывал обратить особое внимание на глубокое изучение и популяризацию наследия Ходжи Ахмеда Яссауи. В интервью магистр гуманитарных наук, религиовед Али Укенов объясняет, в чем актуальность его идей в XXI веке, почему их стоит продвигать в светском государстве и какую роль они могут сыграть в культурной политике Казахстана.
— В чём уникальность духовного наследия Ходжи Ахмеда Яссауи, и почему в экспертном сообществе его учение называют «инновационным» для своего времени?
— Уникальность духовного наследия Ходжи Ахмеда Яссауи заключается в его способности адаптировать исламские ценности и суфийские практики к культурным, языковым и ментальным особенностям тюркского мира. В XII веке, когда исламская мысль в основном развивалась в рамках арабско-персидской традиции, Яссауи предложил оригинальный подход, органично интегрировав религиозные истины в привычную для тюрков форму восприятия мира.
Его главное произведение — поэтический диван «Хикмет» — написан на старотюркском языке, а не на арабском или персидском, что само по себе уже было революционным шагом. Это сделало религиозные тексты и философские размышления доступными простым людям — кочевникам и земледельцам, живущим вдали от центров исламской учёности. Использование поэтической формы также способствовало лучшему запоминанию и устной передаче знаний, что особенно важно для устной культуры, преобладавшей в регионе.
Именно эту ориентацию на местную культуру и народный язык эксперты называют «инновационной». Яссауи по сути начал процесс деарабизации исламского дискурса, заложив основы тюркского исламского гуманизма — духовной системы, в которой исламские ценности проявляются через призму тюркских представлений о чести, справедливости, коллективизме и уважении к старшим. Он подчеркивал внутреннюю чистоту, смирение, самоотречение, простоту и служение обществу — качества, близкие как суфийскому мировоззрению, так и тюркской традиционной морали.
Географически и идейно учение Яссауи распространилось далеко за пределы его родного Туркестана — оно оказало влияние на развитие ислама в Центральной Азии, Поволжье, на Кавказе, в Крыму и даже на территории Османской империи. Его идеи легли в основу Яссауийского суфийского ордена, который стал одним из важнейших институтов исламской духовности в регионе.
Таким образом, Ходжа Ахмед Яссауи стал не только религиозным деятелем, но и культурным реформатором. Его подход способствовал формированию устойчивой исламской идентичности у тюркских народов, сочетавшей в себе верность основам ислама и уважение к собственной духовной и этнокультурной традиции.
— Как Вы считаете, почему сейчас в Казахстане возрастает интерес к фигуре Ахмеда Яссауи и его учению — это ответ на современные вызовы или естественное возвращение к корням?
— Интерес к фигуре Ходжи Ахмеда Яссауи — действительно явление устойчивое, укоренённое в коллективной памяти тюркских народов и особенно значимое для Казахстана. Он остаётся символом духовного авторитета, мостом между религией и национальной культурой. Однако современный всплеск интереса к его личности и учению можно рассматривать как реакцию на целый ряд внутренних и внешних вызовов, а также как проявление естественного стремления к укреплению национальной идентичности в условиях глобализации.
С одной стороны, в Казахстане, как и в других странах региона, ощущается духовный вакуум, особенно среди молодёжи, которая сталкивается с информационным шумом, кризисом ценностей и воздействием деструктивных идеологий, в том числе религиозного радикализма. На этом фоне наследие Яссауи приобретает новое звучание: оно предлагает альтернативу — не агрессивную, а умиротворённую, созидательную и гуманистическую форму религиозности, органично вплетённую в тюркскую культурную ткань.
С другой стороны, усиление интереса к Яссауи — это проявление более широкой тенденции к возвращению к историческим корням, поиску смыслов в национальной традиции. В условиях глобальной неопределённости и культурной стандартизации общество инстинктивно тянется к фигурам, которые олицетворяют устойчивость, глубину и аутентичность. Яссауи — не просто религиозный мыслитель, он — часть культурного кода казахского народа. Его учение основано на духовной дисциплине, нравственной ответственности, служении обществу и любви к Богу — ценностях, которые остаются универсальными и сегодня.
Кроме того, интерес к Яссауи поддерживается и на государственном уровне: он рассматривается как важный элемент культурной политики, направленной на укрепление национальной идентичности и развитие умеренного, традиционного исламского мировоззрения. В этом смысле обращение к Яссауи — не просто акт памяти, а стратегический выбор, направленный на укрепление духовной устойчивости общества.
Таким образом, рост внимания к учению Ахмеда Яссауи в современном Казахстане — это одновременно и ответ на вызовы времени, и осознанное возвращение к собственным духовным истокам.
— Можно ли утверждать, что Яссауи заложил основу «кочевого ислама», близкого менталитету казахов?
— Я бы предпочёл избегать термина «кочевой ислам», поскольку ислам — это универсальная религия с единым теологическим фундаментом. Однако нельзя не признать, что его практическое воплощение всегда имело культурно обусловленные формы выражения, отражающие специфику регионов, этнических групп и уклада жизни. В этом смысле вклад Ходжи Ахмеда Яссауи действительно уникален: он не изобрёл «отдельный» ислам, но предложил модель, которая органично встроилась в контекст кочевой тюркской цивилизации.
Яссауи глубоко понимал специфику мировоззрения тюрков-кочевников, их социальные институты, уклад жизни, представления о чести, старшинстве, коллективной ответственности. Он не противопоставлял ислам традиционным нормам адата и ғұрып (гурф), а стремился найти точки соприкосновения, создавая пространство для их мирного сосуществования и синтеза. Такой подход позволил исламизировать тюркские народы не путём насильственного отказа от прежнего уклада, а через постепенное внутреннее преображение и переосмысление.
В этом заключается одно из главных достижений Яссауи: он заложил модель исламского благочестия, близкую менталитету кочевников — духовность, основанную не на формализме и догматизме, а на внутренней этике, умеренности, духовной самодисциплине и уважении к традиции. Суфийские практики Яссауи — зикр, служение (хизмет), смирение — были понятны и приемлемы для степных народов, которым были чужды отвлечённые теологические споры, но близки простота, искренность и действия, проверенные практикой.
Таким образом, если и употреблять выражение «кочевой ислам», то скорее как метафору — обозначение той формы исламской религиозности, которая выросла в степи, была принята без насилия и укоренилась благодаря своей гибкости и гуманистической сути. Ходжа Ахмед Яссауи стал ключевой фигурой этого процесса, предложив казахам и другим тюркским народам образ ислама, который не разрушал их идентичность, а наполнял её новым духовным содержанием.
— Можно ли рассматривать популяризацию суфийского наследия как инструмент мягкой силы в культурной и религиозной политике Казахстана?
— Безусловно, популяризацию суфийского наследия, в частности духовного наследия Ходжи Ахмеда Яссауи, можно рассматривать как мощный инструмент мягкой силы в культурной и религиозной политике Казахстана. Суфизм, особенно в яссауийской традиции, обладает уникальным потенциалом — он апеллирует не только к религиозным чувствам, но и к общечеловеческим, гуманистическим ценностям: терпимости, внутреннему очищению, любви, служению обществу и духовному совершенствованию. Это делает его универсальным культурным кодом, способным объединять людей разных взглядов и уровней религиозности.
В условиях, когда в глобальном исламском мире наблюдаются процессы поляризации — между традиционным и радикальным, умеренным и экстремистским — обращение к суфийскому наследию может играть стабилизирующую роль. Оно предлагает «мягкую», но глубокую модель религиозности, лишённую агрессии и догматизма, и потому воспринимается как приемлемая как для светского общества, так и для религиозных кругов. Это особенно важно для Казахстана, который позиционирует себя как толерантное и мультиконфессиональное государство, стремясь сохранить баланс между светскостью и духовностью.
С точки зрения внешней культурной политики, наследие Яссауи может выполнять роль культурного бренда Казахстана. Его фигура признана в исламском мире, он почитается в Центральной Азии, Турции, на Кавказе и в Поволжье, что делает его символом исторического единства региона и может использоваться как основа для культурной дипломатии и укрепления связей с другими мусульманскими странами.
Однако здесь важно подчеркнуть, что популяризация суфийского наследия требует аккуратного, вдумчивого подхода. На сегодняшний день говорить о наличии «чистых» последователей тариката Яссауи с непрерывной силой действительно затруднительно. Современные попытки возродить яссауийский путь часто носят либо фольклорно-ритуальный, либо формальный характер и не всегда основаны на подлинном знании духовной сути учения.
Поэтому в политике по отношению к суфийскому наследию важно избегать идеологизации и спекуляций. Необходимо поддерживать исследовательскую работу, образовательные программы, перевод и изучение трудов Яссауи, а также создавать культурные и духовные пространства, где это наследие будет восприниматься не как инструмент воздействия, а как часть живой традиции — глубокой, подлинной и актуальной. Только в этом случае оно сможет действительно работать как элемент мягкой силы, способный объединять, вдохновлять и направлять.
— Какова роль суфизма в формировании казахской идентичности и культурной устойчивости перед лицом радикальных идеологий, особенно салафитского подхода?
— Роль суфизма в формировании казахской идентичности и устойчивости перед лицом радикальных идеологий, особенно таких как салафизм, — поистине фундаментальна. Суфийская традиция, особенно в яссауийском её выражении, всегда была неотъемлемой частью духовного ландшафта казахской степи. Именно через суфизм ислам укоренился в тюркском менталитете, не как внешняя догма, а как внутренняя практика — глубокая, созерцательная и этически насыщенная.
В отличие от радикальных течений, которые делают упор на букву закона, внешние обряды и часто агрессивное противопоставление себя «другим», суфизм предлагает путь внутреннего преображения. Он ориентирован на духовное очищение, нравственное совершенствование, самодисциплину, терпимость и любовь к Богу и людям. Это делает его особенно актуальным в современном контексте, когда часть молодёжи, находясь в поиске смысла, может стать уязвимой перед упрощёнными и жёсткими формами религиозной идеологии.
Суфийское мировоззрение развивает не только духовность, но и критическое мышление, эмпатию, осознанность — качества, крайне необходимые в эпоху информационного давления и идеологической фрагментации. Оно призывает к внутренней ответственности за свои поступки, а не к слепому подчинению внешним авторитетам. В этом смысле суфизм действует как своего рода «вакцина» против догматизма и экстремизма, особенно в молодёжной среде.
Кроме того, суфизм глубоко интегрирован в казахскую культурную традицию. Он не разрушает, а напротив, укрепляет связи с историческим наследием: через музыку (кюй и терме), поэзию (как у Яссауи), устную культуру, ритуальные практики, уважение к старшим и стремление к внутреннему равновесию. Он формирует «культурную устойчивость» — способность сохранять и развивать собственную идентичность в условиях внешнего давления, будь то глобализация или религиозный радикализм.
Таким образом, суфизм не только сохраняет духовную глубину, но и способствует адаптации к современным реалиям без утраты аутентичности. Это делает его мощным инструментом в стратегии противодействия экстремизму, укрепления национального самосознания и формирования зрелой, ответственной религиозной культуры в Казахстане.
— В каких формах суфийские практики и ценности Яссауи могли бы быть интегрированы в современную жизнь казахстанцев без религиозного формализма?
— Что касается практик — зикра, ритуалов или ритуального суфийского искусства — их возрождение требует серьёзной подготовки, знаний и духовной среды, чего сегодня пока не хватает. Поэтому массовая интеграция суфийских практик маловероятна.
Однако ценности, которые проповедовал Яссауи, — внутренняя гармония, аскетизм, уважение к старшим, стремление к духовному совершенству, служение обществу — вполне могут и должны быть интегрированы в современное общество. Это может проявляться в образовании, воспитании молодёжи, социальной этике, искусстве и даже в формировании корпоративной культуры. Главное — не путать с религиозным догматизмом, а воспринимать как культурное и этическое наследие.
— Насколько возможно в условиях светского государства институционализировать продвижение философии суфизма Яссауи как культурного и духовного феномена?
— В светском государстве продвижение философии Яссауи возможно и даже необходимо — но в рамках культурной и гуманитарной политики, а не как часть религиозной миссии. Речь идёт о философии, истории и культурном наследии, а не о религиозной догматике.
Это можно реализовать через:
- поддержку академических исследований и публикаций о Яссауи;
- развитие музеев, выставок, культурных центров;
- включение его философии в образовательные и просветительские программы;
- продвижение через международные организации как ЮНЕСКО.
Таким образом, суфизм Яссауи может быть институционализирован как компонент национальной духовной культуры, способный служить ресурсом устойчивости, диалога и самопознания — без нарушения принципов светского государства.
Али Укенов, Наследие Яссауи
Источник: 365info.kz
